Поговорим / Стихи

Здравствуй, Бог! На небе тоже лето?
Скажи, а Ты - учился на отлично?!!
Пишу Тебе, чтоб попросить совета -
Не знаю, как вести себя прилично.

Брат рассмешил сегодня за обедом,
И я на скатерть опрокинул суп...
Почистил кошке зубы "бленд-а-медом",
А он сказал, что я как пробка туп...

Ты не подумай, он большой и сильный,
И мама говорит, что в папу весь...
Пишу тебе сейчас его мобильный
Ты позвони - докажем, что Ты есть!!!

А как там бабушка моя и такса Тоша?
Сказали мне, что Ты забрал их в Рай.
Ты береги их, Боженька, хороший!..
Скажи, что любим, и привет передавай!

И сделай так, чтоб звери говорили!
Я речь их очень понимать хочу!
Хочу, чтоб все они меня любили.
Я знаю - занят Ты. Я кошку сам учу...

Еще, чтоб папа с мамой не ругались...
И чтобы дедушка не кашлял по утрам...
Чтоб люди на войне не убивались,
А хочешь - ролики тебе свои отдам?..

За девочкой одной скучаю крепко,
Ее родители отправили на дачу!
С моими мы теперь гуляем редко...
Я взрослый. Я почти уже не плачу.

А Ты такой печальный на иконе!!!
Что сделать мне, чтоб улыбнулся Ты?
Письмо Тебе оставлю на балконе
И эти белые, для бабушки, цветы...

А не стать ли и мне заливным коктебельским бродягой,
жить под небом отборным и пробовать море на вкус,
ветер гривой ловить и питаться всевышнею влагой,
знать названия звёзд и держать с ними тайный союз?

Что столица с её равнодушным, удушливым соло -
у столицы всегда для тебя метроном в рукаве -
что витрины, метро, километры газетного сора,
если ветер и море в твоей говорят голове!

А закроешь глаза - и услышишь, как в древнюю воду
входит новенький бог, и куда-то идёт по воде.
Кто на власть и бабло променял высоту и свободу,
тот не будет судим, но и Бога не встретит нигде.

Бьётся солнечный шмель о края киммерийской панамы.
Из пустой чайханы сладко тянет живым холодком.
И о вечном опять тарахтят на аллеях там-тамы.
И никто...
никого...
никогда...
никому...
ни о ком...

Дурацкий сон, как кистенем,
Избил нещадно.
Невнятно выглядел я в нем
И неприглядно.

Во сне я лгал и предавал,
И льстил легко я…
А я и не подозревал
В себе такое.

Еще сжимал я кулаки
И бил с натугой,
Но мягкой кистию руки,
А не упругой.

Тускнело сновиденье, но
Опять являлось.
Смыкались веки, и оно
Возобновлялось.

Я не шагал, а семенил
На ровном брусе,
Ни разу ногу не сменил, -
ТрусИл и трУсил.

Я перед сильным лебезил,
Пред злобным гнулся.
И сам себе я мерзок был,
Но не проснулся.

Да это бред — я свой же стон
Слыхал сквозь дрему,
Но это мне приснился сон,
А не другому.

Очнулся я и разобрал
Обрывок стона.
И с болью веки разодрал,
Но облегченно.

И сон повис на потолке
И распластался.
Сон в руку ли? И вот в руке
Вопрос остался.

Я вымыл руки — он в спине
Холодной дрожью.
Что было правдою во сне,
Что было ложью?

Коль это сновиденье — мне
Еще везенье.
Но если было мне во сне
Ясновиденье?

Сон — отраженье мыслей дня?
Нет, быть не может!
Но вспомню — и всего меня
Перекорежит.

А вдруг — в костер?! и нет во мне
Шагнуть к костру сил.
Мне будет стыдно, как во сне,
В котором струсил.

Но скажут мне: — Пой в унисон!
Жми, что есть духу! —
И я пойму: вот это сон,
Который в руку.

Порой по улице бредешь -
Нахлынет вдруг невесть откуда
И по спине пройдет, как дрожь,
Бессмысленная жажда чуда.

Не то чтоб встал кентавр какой
У магазина под часами,
Не то чтоб на Серпуховской
Открылось море с парусами,

Не то чтоб захотеть - и ввысь
Кометой взвиться над Москвою,
Иль хоть по улице пройтись
На полвершка над мостовою.

Когда комета не взвилась,
И это назовешь удачей.
Жаль: у пространств иная связь,
И времена живут иначе.

На белом свете чуда нет,
Есть только ожиданье чуда.
На том и держится поэт,
Что эта жажда ниоткуда.

Она ждала тебя сто лет,
Под фонарем изнемогая..
Ты ею дорожи, поэт.
Она - твоя Серпуховская,

Твой город, и твоя земля,
И невзлетевшая комета,
И даже парус корабля,
Сто лет как сгинувший со света.

Затем и на земле живем,
Работаем и узнаем
Друг друга по ее приметам,
Что ей придется стать стихом,
Когда и ты рожден поэтом.

Морщится время, комкает дни,
Крошит в мешок недели,
Звезды включают свечи- огни
В бархатной колыбели ,

Кутают сплошь в шелка и батист
Блекнущие озёра.
Миг, когда нет чеканных границ
И затихают споры,

Замер дымок над чашкою снов
Утреннего тумана,
Только в одном из сотни миров
Мечущийся и рваный

Ветер, бросая жемчуг теней,
Птицей летит куда -то,
Небо расскажет, что по весне
Сердце звучит набатом.

Принимают людей не частично, а целиком.
С недостатками всеми, со всеми их косяками.
Есть дела поважнее? Конечно, зайду потом.
Посмотрю на Босфор с Дарданеллами между нами.

Принимают людей не по записи в нужный день,
Не под руку, когда удобно, во время обеда.
Принимают людей если только отброшена тень,
Если слышится голос, виднеются два этих следа.

Как рассвет над рекой после ночи притворства и лжи,
Как отряд МЧС в бесконечно горячую точку.
Разве это не так? Разве это не так, ты скажи.
Если любят людей, принимают всегда их, и точка.

И не думают больше вообще ни о чём другом.
С постоянно открытым сердцем по ним скучают.
Принимают людей не частично, а целиком.
Вот такими, какие есть.

Или не принимают.

Ближе

Благослови, Господь, моих врагов,
особо тех, с кем мы одной породы.
Багровы реки, не нащупать брода,
И не видать границ и берегов,
Слепая ярость, призрачная мгла.
Мы словно два подранка в волчьей яме.
Возможно, мы могли бы быть друзьями,
Когда иначе карта бы легла.
Но все слова и «если» – мимо кассы,
И плод раздора слишком долго спел.
По ненависти дали мастер-классы,
И я сходил – но я не преуспел –
Ни ярости, ни злобы, ничего.
И это изнутри терзает, душит,
И этот стих – я знаю – малодушен,
И мне по правде стыдно за него,
И сколько наших верило, сражалось,
И пало, и должно быть отмщено,
А я, дурак, испытываю жалость
К врагам своим заклятым все равно:
Во всей абсурдной этой круговерти
мы с ними одинаково крепки
В вопросах веры.

А в вопросе смерти,
Молюсь: пускай не от моей руки.

утро наступит в условной трезвости.
дома кривятся. лицо мятое.
зеркало. можно легко порезаться,
если ложиться примерно пол-пятого
кружка арабики. растворимое.
шары в кучу. протер морду.
а ты мне кофе с утра варила бы?
и я бы был деловой, бодрый,
в своё авто погружал бы ляжки,
носил сорочки, ходил с кейсом..
метро. маршрутка. успел вот даже!
зайду-ка к шефу, отмечусь фейсом..
на день и вечер делимы сутки.
в соседней фирме накрылся сервер -
у нас в порядке. какие шутки -
админ на месте, хранит вам нервы.
тошнит, признаться, к четвертой кружке -
дрянное пойло, травить придурков..
нее, надо рядом иметь подружку -
куплю ей цацку, куплю нам турку
и может даже пройдет изжога..
включаю скайпег. звоню любимой.
выходишь замуж? ну, ради бога.
блин, пить до пенсии растворимый.

Полчаса. Окончание дня,
Умирает мой день предыдущий,
Ты спаси и прости меня,
Мой невидимый и вездесущий.

Верь, отдам я все почести дню,
Что кончается под благовест,
По всем правилам похороню
И поставлю дубовый крест.

И уйдет он навеки в сны,
Там где мир накрывает тень…
Но я вижу из лона Луны
Появляется новый день.

Он рождается в криках мук,
Что ныряют к морскому дну.
И я выхватив день из рук,
Календарик переверну.

Соловьями в лесах звеня,
Словно в райских небесных кущах
Ты прости и спаси меня,
Мой невидимый и вездесущий.