Поговорим / Стихи

Наверно, на мужчин не стоит злиться,
их надо нянчить, баловать, любить:
их в армию берут, им надо бриться,
они не могут, бедные, родить.

О, жизнью обделённые мужчины!
Вам лифчик кружевной не по плечу,
со стразами вам стринги не по чину,
(о меньшинстве брезгливо умолчу).

И глазок им не мазать, губ не красить,
им не мелировать учёной головы...
И что им остаётся? Только квасить,
но не капусту бочками, увы!

Нам, бабам, жизнь стезю дала иную,
нам их пример - смирения урок.
Давай, любимый, в плешку поцелую,
сама проела, и сама - чмок-чмок!

После тридцати влюбиться сложно,
Мало кто бывает по душе
И от большинства общений тошно
На второй иль третий день уже.
💫💫💫💫💫💫💫💫💫
Громкие слова не значат много
И поступком трудно впечатлить.
Сердце выбирает слишком строго,
Всякому его не получить.
💫💫💫💫💫💫💫💫💫
Нет, мы не черствеем — мы мудреем
И прекрасно видим, что к чему.
С возрастом становится яснее
Кто ведет ко свету, кто во тьму.
💫💫💫💫💫💫💫💫💫
Но одно бесспорно утешает,
Если все же мы любовь найдем,
Это чувство редко угасает,
Потому что нет иллюзий в нем.
💫💫💫💫💫💫💫💫💫

Зинулечка,

Просто однажды вынырнешь из глубин
Тихого океана безбрежных будней,
И осознаешь: всё, что ты так любил,
Всё, чем дышал ты, больше тебя не любит.

Впору бы вешаться или бухать вискарь,
Бросить жену, уйти, наконец, с работы,
Ползать по сайтам – счастье своё искать,
Бороду сбрить или в секту податься, но ты

Словно пацан, в чьём сердце осколок льда,
Или презревший боль удалой спартанец,
Только пожмёшь плечами: «Да ерунда».
И ничего менять для себя не станешь.

Осветив черепицу на крыше
И согрев древесину сосны,
Поднимается выше и выше
Запоздалое солнце весны.
В розовато-коричневом дыме
Не покрытых листами ветвей,
Весь пронизан лучами косыми,
Бьет крылом и поет соловей.
Как естественно здесь повторенье
Лаконически-медленных фраз,
Точно малое это творенье
Их поет специально для нас!
О любимые сердцем обманы,
Заблужденья младенческих лет!
В день, когда зеленеют поляны,
Мне от вас избавления нет.
Я, как древний Коперник, разрушил
Пифагорово пенье светил
И в основе его обнаружил
Только лепет и музыку крыл.

Здравствуй, милая. Впереди у меня маршрут
Долгий и крутой, словно поиск Бога.
Я не помню, где я уснул, но проснулся – тут.
То ли век проспал, то ли выпил корыто грога.

Мой камзол в пыли, словно мир про меня забыл.
И деревья вокруг будто выросли вверх корнями.
Если в прошлой жизни я кого-то вообще любил,
То, похоже, однажды его у меня отняли.

Солнце жжет виски, а в сиянии его лучей
Вижу улицу, по которой пройти не в силах.
Сколько тут людей! И огней в их глазах не счесть!
На запястьях звенят браслеты. Как здесь красиво!

Если б мог я встать – я бы тоже пустился в пляс.
Закружился б вмиг между красочных женских юбок!
А когда мы с тобой танцевали в последний раз,
Ты меня целовала страстно в сухие губы…

В ореоле праздника вижу твое лицо…
Но пейзаж меняется. Краски стремятся слиться.
Слышал как-то: обидишь Бога – родишься псом
На задворках в Индии. Там хорошо молиться.

Интересно, а что бы на это сказал мой Пит?
Если есть он, собачий рай, то какой он с виду?
Если можно перерождаться, а не уходить,
Нужно ль ехать в Индию для того, чтоб прочесть молитву?

Знаешь, милая, если есть он, последний шанс,
Он, возможно, дается здесь, на краю Вселенной,
Где приходится крышей дома небесный шар,
Где в грязи есть шарм, а в любви не бывает меры.

Полюбивший раз здесь едва ли любить устанет.
Если выйдешь весь – просто скажут, что ты в пути.
Если ты придешь, а меня вдруг совсем не станет,
Просто знай, где ты точно сможешь меня найти

готовясь в утро нырнуть с разбега,
кляня будильник и белый свет,
вновь собираешь себя, как «лего»,
где половины деталек нет.
хоть вроде даже не пил вчера ты,
и в полночь лёг, и тотчас уснул…
так отчего же, такой помятый,
глядит из зеркала жалкий смурф?
а в голове уже текст отмазки,
ведь опоздания – твой удел.
опять не завтрак, а быстрый баскет
в корзину рта (типа, что-то съел)
и тёплый нерастворимый «чибо»
под теле-радио-вермишель.
и выплываешь угрюмой рыбой на улиц материковый шельф.

метро, наушники, хриплый баста.
поосторожней, не то сожрут!
тебя торопится заграбастать
любимый город – опасный спрут,
чтоб ближе к вечеру, как обычно,
все соки выпить и отпустить –
день будет снова бездарно вычтен
без утешительного «прости»,
в графе «расходы» заполнен криво.
разделишь скупо на двух персон анестезию дешёвым пивом с дешёвым виртом и липкий сон. где на изнанке глазных расселин – несуществующий рай свобод.

ты б соскочил с этой карусели,
да карусель не сбавляет ход…

Большие липы, шатаясь, пели...
Мне больно было взглянуть назад...
Там осень грелась в моём апреле, —
Всё та же осень, всё тот же сад...

Всё та же сказка: любовь, измена...
Как скучно снова жалеть о ней!
Вот здесь когда-то цвели вербены...
Ты здесь когда-то была моей...

Губы к губам – это так первозданно,
Нежность томленья неистово, странно.
Руки сомкнуты на шее до боли,
Это не ты это споры с судьбою.

Трепет на коже и капельки у меня пота,
В жизни должна быть мажорная нота.
Души сольются в едином порыве,
Тело от сердца в глубоком отрыве.

Неповторимо любое мгновенье,
И поцелуи, с прикосновеньем.
Неразделимо с порывами чудо,
Чувство берется всегда ниоткуда.

Губы к губам – опаленные страстью,
Море эмоций и капелька счастья.