Поговорим / Стихи

Стих про Чеширского кота....нууу такое себе....за кота теперь обидно

Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.
Снег идет, и всё в смятеньи,
Всё пускается в полет, -
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.
Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.
Словно с видом чудака,
С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака.
Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься — и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.
Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?
Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет,
Или как слова в поэме?
Снег идет, снег идет,
Снег идет, и всё в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
Перекрестка поворот.

За окошком свету мало,
белый снег валит-валит.
Возле Курского вокзала
домик маленький стоит.
За окошком свету нету.
Из-за шторок не идет.
Там печатают поэта —
шесть копеек разворот.
Сторож спит, культурно пьяный,
бригадир не настучит;
на машине иностранной
аккуратно счетчик сбит.
Без напряга, без подлянки
дело верное идет
на Ордынке, на Полянке,
возле Яузских ворот...
Эту книжку в ползарплаты
и нестрашную на вид
в коридорах Госиздата
вам никто не подарит.
Эта книжка ночью поздней,
как сказал один пиит,
под подушкой дышит грозно,
как крамольный динамит.
И за то, что много света
в этой книжке между строк,
два молоденьких поэта
получают первый срок.
Первый срок всегда короткий,
а добавочный — длинней,
там, где рыбой кормят четко,
но без вилок и ножей.
И пока их, как на мине,
далеко заволокло,
пританцовывать вело,
что-то сдвинулось над ними,
в небесах произошло.
За окошком света нету.
Прорубив его в стене,
запрещенного поэта
напечатали в стране.
Против лома нет приема,
и крамольный динамит
без особенного грома
прямо в камере стоит.
Два подельника ужасных,
два бандита — Бог ты мой! —
недолеченных, мосластых
по шоссе Энтузиастов
возвращаются домой.
И кому все это надо,
и зачем весь этот бред,
не ответит ни Лубянка,
ни Ордынка, ни Полянка,
ни подземный Ленсовет,
как сказал
другой поэт.

Мы все давно снимаемся в кино,
У каждого трагедия, love story,
Мне нужна молодость и больше ничего,
И август наш, где только мы и море.
Там где лазурь, как медный купорос,
Где чайки в небе, губы вкуса вишни,
Вдохнуть бы аромат твоих волос,
И вновь вернусь в свои полтинник с лишним.
Чтоб стать счастливым не нужны слова,
Чтоб стать счастливым нужно лишь немножко...
Но я сейчас в "две тыщи двадцать два",
и мой ноябрь стучит в окошко трёшки.

Когда и у тебя появятся морщины,
ты будешь точно знать, что женщины - фантом.
И все что ценно в них - всегда под тонким льдом.
Спасибо полынье - однажды научила.
Ты будешь понимать: шкодливое зверьё
нельзя не приручить и приручать - нелепо.
Погладить, отпустить, в душе оставив слепок
и верить... Нет, не ей. А только лишь - в неё.
И думать "благодать. она - была. была же?",
и трогать языком, как ранку на губе,
след поцелуя. И - дать небу голубеть.
Пока ещё твое. Пока она не скажет,
что - не было её. Что это всё - фантом,
а всё что ты ценил - не связь и не причина.
Спасибо полынье - однажды научила:
я вижу в них любовь. Она под тонким льдом.

Есть далёкие люди, есть близкие...
Есть чужие — ты к ним не ходи.
А бывают, как птицы подбитые,
Очень странные — но свои...
Они могут молчать глядя в небо...
Просто рядом присядь — помолчи.
Слушать песни весеннего ветра...
Они странные — но свои...
Временами они — будто ёжик
И свернувшись в клубок тихо спят.
Не будите их, не тревожьте.
Они знают о чём молчат.
Много просто они пережили...
И ещё пережить предстоит.
Они странные, но не чужие.
Очень странные.... Но свои...

I
Не жизнь, не смерть, а Вечность
Живет в моей крови.
Пусть часа скоротечность
Меняет лик земли,
Я тот же, что и прежде -
Константа из констант -
И места нет надежде
(Как странен мой талант)
Увидеть час заката
И тела, и души.
И нет отца и брата,
И жизнь течёт в тиши...

II
Я создан был из пыли
И пламенных речей,
А в небе звезды были
Как тысячи свечей.
А твердь ещё казалась
Засохшей скорлупой
И речка не плескалась...
Вот этою порой
Меж сумрака и света,
У грани бытия,
Навек уже пропета
Судьба была моя...

III
Я древний, тихий странник,
Бессонный пилигрим.
Путей бессменный данник,
Что издавна томим,
Неважно дни ли, ночи,
Молением ветров.
Не видят дрёмы очи,
Не чует сердце снов.
И песня ли рассвета,
Заката ли звучит,
Мой посох в такт куплетам
По камешкам стучит...

Страдаю. Мои чувства очень пылки.
Схожу с ума, возможно — я маньяк.
Я обожаю вас, мои бутылки
Текила, водка, виски и коньяк.

X Serj X,